БИЛЬРЁСТ- Д.А. Бельский. Заметки о сакральных аспектах исторической реконструкции.

Д.А. Бельский

Заметки о сакральных аспектах исторической реконструкции

1. Архетипы и повторяемость

В стремлении к реконструкции частей исторического прошлого, будь то материальная или духовная культура, реконструктор обречен на воссоздание чего-либо, уже ранее существовавшего. Это, впрочем, не значит, что воссоздаваемое существовало именно в таком виде, скорее, это говорит о стремлении приблизиться к чему-то существовавшему. Критерием успешности сделанного служит степень его приближения к оригиналу. В нашем случае, под оригиналом имеется в виду материальная и духовная культура раннего средневековья.

Таким образом, проводится четкая и принципиальная грань между сакральным и мирским - историчность. Иными словами, если человек на Йоле произносит первый тост за победы и владычество конунга, как это делали в рассматриваемую эпоху , то он приобщается посредством этого к некой трансцендентной реальности. Его тост обретает сакральный смысл в той мере, в какой он соотносится с изначальным тостом «эпохи викингов».

С другой стороны, если он произносит этот тост за то, что «здорово, что все мы здесь собрались», приобщение не происходит, человек остается в мирском пространстве и времени. Таким образом, возможны две модели проведения праздника – празднование его с приобщением к трансцендентной реальности путем соблюдения принципа историзма, и празднование без соблюдения этого принципа. (Вариант с чередованием этих двух моделей поведения мы склонны относить ко второму случаю).

Важным моментом является и осознание человеком архетипичности своего поведения. Так, если парень сходится с девушкой в период празднования Красной Горки, когда это считалось наиболее удачным и необходимым, этот союз в его глазах получит дополнительный сакральный смысл. Иначе же, это событие останется в рамках категории мирского. Пир из поглощения пищи может превратиться в осознанное коллективное причастие, а может остаться обыденным физиологическим процессом, в зависимости от осознания участником пира происходящего.

Для человека архаического общества сакральный смысл приобретали архетипичные действия, повторяющие когда-то совершенные впервые богами. Для реконструктора возможны варианты:

1. Я делаю так, потому что так делали в реконструируемую эпоху.

2. Я делаю так, потому что так делали в реконструируемую эпоху, потому что они считали необходимым следовать этим архетипам.

3. Я делаю так, потому что потому что считаю необходимым следовать этим архетипам.

4. Я делаю так, потому что я так хочу.

5. Я делаю так, потому что так принято делать.

Второй вариант отличается от первого осознанностью действий, тогда как первый представляет собой механическое повторение. Механическим повторением является и пятый вариант, в нем человек заимствует нормы поведения не в исторических реалиях, а у товарищей по клубу или представителей других клубов (Все на Йоле говорят тосты, и я скажу). Второй же вариант важен осознанностью действий, человек осознает мотивы, побуждавшие людей реконструируемой эпохи совершать определенные поступки.

Развитием этого варианта может стать усвоение некоторых архетипов, систем ценностей и миропонимания, свойственных историческому прошлому, или представлений об этом, выработанных на основе прочитанной литературы- третий вариант. Ну и наконец, возможно поведение, не заданное какими-либо архетипами. Как указывалось выше, подобное происходит при игнорировании принципа историзма.

Важно учитывать, что жизнь исторического реконструктора, как и поведение его в рамках праздника не является беспрерывным повторением действий, совершенных в историческом прошлом или постоянным следованием архетипам. Но только то, что является или осознается таковым, получает сакральное значения, приобщает к трансцендентному.

2. Сакральное и мирское.

Какие же действия можно отнести к сфере сакрального, а какие- к сфере мирского? Пир, война, обряд, танец, ремесло, половые отношения, игра- вот формы деятельности, в которых возможно приобщение к священному. Впрочем, нельзя не учитывать, что многое из перечисленного списка подверглось долгому процессу десакрализации.

Так, пир может осознаваться как банальная пьянка или дружественное застолье, или вовсе как место, где можно поесть. Об обрядовом характере пиров, начиная с потлачей индейцев Северной Америки до пиров князя Владимира знают немногие. Коллективное поглощение пищи как акт совместного причастия и единения коллектива выполняет социальную функцию пиров, но помимо нее существует и архетип пира богов, хотя социальная функция, как правило, выражена более рельефно.

Война подверглась десакрализации куда более значительно. После Ремарка трудно воспринять ее как священнодействие, а не как бессмысленную бойню. «Рассказывают как правду, что когда Один и с ним дии пришли в Северные Страны, то они стали обучать людей тем искусствам, которыми люди с тех пор владеют. Один был самым прославленным из всех, и от него люди научились всем искусствам, ибо он владел всеми, хотя и не всем учил...» - говорит сага об Инглингах, давая классический пример передачи знаний от богов людям. Война как священнодействие ушла в прошлое, ныне боевое взаимодействие в силу его условности стало ареной для демонстрации мастерства и ловкости или средством получения острых ощущений. Первый поединок Тора с Хрунгниром уже не является архетипом для инициации молодого бойца.

Сакральный характер обрядовых действий проявляется наиболее четко. Перевести обрядовые действия в область мирского способны только незнание или активное отрицание обрядовой символики. Охранительно-очистительный смысл перепрыгивания через купальский огонь имеет сакральное значение для тех, кто знает о нем. Утрата знаний лишает эти действия смысла. Подражание же архетипам или историко-этнографическим примерам приводит к сакрализации действий.

В случае с танцем ситуация иная. Изначальная сакральность всех танцев канула в лету. Теперь танец не осознается как воспроизведение эталонного действа, будь то движения тотемного животного, движение солнца или действия с культовыми предметами. Реактуализация священного пространства-времени не происходит. С другой стороны, возможно включение танца в структуру обрядовых действий, чему препятствует скудость исторических данных.

Ремесло сакрализовано довольно сильно благодаря принципу историзма. В стремлении сотворить вещь, максимально приближающуюся к историческому архетипу, ремесленник, бесспорно, приобщается к священному. С другой стороны, он уже почти наверняка не стремится повторить изначальное деяние бога-героя-первопредка.

Половые отношения как процесс взаимодействие мужского и женского начал претерпели некоторые изменения. Плодородие полей перестало непосредственно влиять на нашу жизнь, потому ритуальные половые акты как способ обеспечить хороший урожай, например, посредством сочетания на поле, ныне не актуальны. Поэтому оргии и разнузданные празднества не воспринимаются как элементы космогонии. С другой стороны, некоторая вольность во время весенних и летних праздников по-прежнему в ходу, что связывается, правда, не со следованием архетипу, но скорее вызвано осознанием единства макрокосма-мира и микрокосма-человека в прохождении непрерывных циклов угасания и возрождения. Расцветающая весна на Бельтане и лето на пике своей силы в день Ивана Купалы подкрепляются временным переходом к священному времени праздника, что приводит к активизации дионисийских начал.

Игры также могут следовать и не следовать архетипам. Так, осознание игры как ритуального противоборства двух сторон, вкупе со следованием аутентичным правилам приводит к совершенно другому результату, нежели голый спортивный интерес на пару с новодельными правилами.

Таким образом, любой из приведенных примеров иллюстрирует: предмет и действие приобретают сакральный смысл при следовании определенным архетипам, в противном случае, они остаются в сфере мирской деятельности. Предмет или действие, не имеющие архетипа, лишаются смысла-реальности с точки зрения реконструкции. Торжествует эталонный тип поведения. Поведение человека согласно определенным эталонам, «раскладываемое» на архетипы -поощряется, иное- порицается.

	Добро пожаловать !
	Д.А. Бельский Заметки о сакральных аспектах исторической реконструкции 1. Архетипы и повторяемость В стремлении к реконструкции частей исторического прошлого, будь то материальная или духовная культура, реконструктор обречен на воссоздание чего-либо, уже ранее существовавшего. Это, впрочем, не значит, что воссоздаваемое существовало именно в таком виде, скорее, это говорит о стремлении приблизиться к чему-то существовавшему. Критерием успешности сделанного служит степень его приближения к оригиналу. В нашем случае, под оригиналом имеется в виду материальная и духовная культура раннего средневековья. Таким образом, проводится четкая и принципиальная грань между сакральным и мирским - историчность. Иными словами, если человек на Йоле произносит первый тост за победы и владычество конунга, как это делали в рассматриваемую эпоху , то он приобщается посредством этого к некой трансцендентной реальности. Его тост обретает сакральный смысл в той мере, в какой он соотносится с изначальным тостом «эпохи викингов». С другой стороны, если он произносит этот тост за то, что «здорово, что все мы здесь собрались», приобщение не происходит, человек остается в мирском пространстве и времени. Таким образом, возможны две модели проведения праздника – празднование его с приобщением к трансцендентной реальности путем соблюдения принципа историзма, и празднование без соблюдения этого принципа. (Вариант с чередованием этих двух моделей поведения мы склонны относить ко второму случаю). Важным моментом является и осознание человеком архетипичности своего поведения. Так, если парень сходится с девушкой в период празднования Красной Горки, когда это считалось наиболее удачным и необходимым, этот союз в его глазах получит дополнительный сакральный смысл. Иначе же, это событие останется в рамках категории мирского. Пир из поглощения пищи может превратиться в осознанное коллективное причастие, а может остаться обыденным физиологическим процессом, в зависимости от осознания участником пира происходящего. Для человека архаического общества сакральный смысл приобретали архетипичные действия, повторяющие когда-то совершенные впервые богами. Для реконструктора возможны варианты: 1. Я делаю так, потому что так делали в реконструируемую эпоху. 2. Я делаю так, потому что так делали в реконструируемую эпоху, потому что они считали необходимым следовать этим архетипам. 3. Я делаю так, потому что потому что считаю необходимым следовать этим архетипам. 4. Я делаю так, потому что я так хочу. 5. Я делаю так, потому что так принято делать. Второй вариант отличается от первого осознанностью действий, тогда как первый представляет собой механическое повторение. Механическим повторением является и пятый вариант, в нем человек заимствует нормы поведения не в исторических реалиях, а у товарищей по клубу или представителей других клубов (Все на Йоле говорят тосты, и я скажу). Второй же вариант важен осознанностью действий, человек осознает мотивы, побуждавшие людей реконструируемой эпохи совершать определенные поступки. Развитием этого варианта может стать усвоение некоторых архетипов, систем ценностей и миропонимания, свойственных историческому прошлому, или представлений об этом, выработанных на основе прочитанной литературы- третий вариант. Ну и наконец, возможно поведение, не заданное какими-либо архетипами. Как указывалось выше, подобное происходит при игнорировании принципа историзма. Важно учитывать, что жизнь исторического реконструктора, как и поведение его в рамках праздника не является беспрерывным повторением действий, совершенных в историческом прошлом или постоянным следованием архетипам. Но только то, что является или осознается таковым, получает сакральное значения, приобщает к трансцендентному. 2. Сакральное и мирское. Какие же действия можно отнести к сфере сакрального, а какие- к сфере мирского? Пир, война, обряд, танец, ремесло, половые отношения, игра- вот формы деятельности, в которых возможно приобщение к священному. Впрочем, нельзя не учитывать, что многое из перечисленного списка подверглось долгому процессу десакрализации. Так, пир может осознаваться как банальная пьянка или дружественное застолье, или вовсе как место, где можно поесть. Об обрядовом характере пиров, начиная с потлачей индейцев Северной Америки до пиров князя Владимира знают немногие. Коллективное поглощение пищи как акт совместного причастия и единения коллектива выполняет социальную функцию пиров, но помимо нее существует и архетип пира богов, хотя социальная функция, как правило, выражена более рельефно. Война подверглась десакрализации куда более значительно. После Ремарка трудно воспринять ее как священнодействие, а не как бессмысленную бойню. «Рассказывают как правду, что когда Один и с ним дии пришли в Северные Страны, то они стали обучать людей тем искусствам, которыми люди с тех пор владеют. Один был самым прославленным из всех, и от него люди научились всем искусствам, ибо он владел всеми, хотя и не всем учил...» - говорит сага об Инглингах, давая классический пример передачи знаний от богов людям. Война как священнодействие ушла в прошлое, ныне боевое взаимодействие в силу его условности стало ареной для демонстрации мастерства и ловкости или средством получения острых ощущений. Первый поединок Тора с Хрунгниром уже не является архетипом для инициации молодого бойца. Сакральный характер обрядовых действий проявляется наиболее четко. Перевести обрядовые действия в область мирского способны только незнание или активное отрицание обрядовой символики. Охранительно-очистительный смысл перепрыгивания через купальский огонь имеет сакральное значение для тех, кто знает о нем. Утрата знаний лишает эти действия смысла. Подражание же архетипам или историко-этнографическим примерам приводит к сакрализации действий. В случае с танцем ситуация иная. Изначальная сакральность всех танцев канула в лету. Теперь танец не осознается как воспроизведение эталонного действа, будь то движения тотемного животного, движение солнца или действия с культовыми предметами. Реактуализация священного пространства-времени не происходит. С другой стороны, возможно включение танца в структуру обрядовых действий, чему препятствует скудость исторических данных. Ремесло сакрализовано довольно сильно благодаря принципу историзма. В стремлении сотворить вещь, максимально приближающуюся к историческому архетипу, ремесленник, бесспорно, приобщается к священному. С другой стороны, он уже почти наверняка не стремится повторить изначальное деяние бога-героя-первопредка. Половые отношения как процесс взаимодействие мужского и женского начал претерпели некоторые изменения. Плодородие полей перестало непосредственно влиять на нашу жизнь, потому ритуальные половые акты как способ обеспечить хороший урожай, например, посредством сочетания на поле, ныне не актуальны. Поэтому оргии и разнузданные празднества не воспринимаются как элементы космогонии. С другой стороны, некоторая вольность во время весенних и летних праздников по-прежнему в ходу, что связывается, правда, не со следованием архетипу, но скорее вызвано осознанием единства макрокосма-мира и микрокосма-человека в прохождении непрерывных циклов угасания и возрождения. Расцветающая весна на Бельтане и лето на пике своей силы в день Ивана Купалы подкрепляются временным переходом к священному времени праздника, что приводит к активизации дионисийских начал. Игры также могут следовать и не следовать архетипам. Так, осознание игры как ритуального противоборства двух сторон, вкупе со следованием аутентичным правилам приводит к совершенно другому результату, нежели голый спортивный интерес на пару с новодельными правилами. Таким образом, любой из приведенных примеров иллюстрирует: предмет и действие приобретают сакральный смысл при следовании определенным архетипам, в противном случае, они остаются в сфере мирской деятельности. Предмет или действие, не имеющие архетипа, лишаются смысла-реальности с точки зрения реконструкции. Торжествует эталонный тип поведения. Поведение человека согласно определенным эталонам, «раскладываемое» на архетипы -поощряется, иное- порицается.